Зотов Артём - Дело No 724



Зотов Артём
Дело N724
Крики людей в палатах, топот каблуков о кафель, спокойные голоса
медперсонала, шум огромных вентиляторов на потолках - все это создавало
глухой гул в коридоре, концентрировавшийся, а затем рассеивающийся то в
одном, то в другом месте. От этого появлялось необычное впечатление. Будто
все больничные звуки, возникшие когда-то в здании, не исчезали с течением
времени, а скапливались в одну большую кучу, и эта куча, как большое
насекомое, теперь металось в узком для нее коридоре, не зная выхода.
В этом жутком месте как обычно с утра появился профессор Панковский.
Выйдя из лифта, он остановился, прислушался к окружающим звукам и
направил свой взгляд куда-то вглубь коридора.
- День добрый. О чем так задумались? - спросила проходящая мимо сестра.
- Что, Маша? Здравствуй! - быстро опомнился Панковский.
- Говорю, о чем задумались, профессор? - повторила она.
- Да ни о чем, - отмахнулся Панковский. - В предвкушении сегодняшнего
заседания.
- Думаете, от вас что-то зависит? - спросила она с усмешкой.
- А как же, Маша? Конечно, зависит. Либо его здесь держать, либо пойдет
под расстрел. А у нас четких границ нет. В нашей науке то. Вот и думай.
- Да уж, - вздохнула Маша и пошла дальше по коридору.
Панковский сунул руку в левый карман брюк и направился в другую сторону.
Вытащив из кармана большую связку ключей, он открыл кабинет с надписью на
двери "Профессор Ю.А. Панковский" и вошел в него. Затем сел за стол, открыл
верхний ящик и вынул толстую картонную папку. "Дело N724. Осужденный
H.И. Васильев". Открыв ее, Панковский на мгновение задумался и перевел
взгляд на стол. Обнаружив на столе пачку сигарет, он закурил и приступил к
чтению. Hичего, что он читал это дело не меньше десятка раз. Hичего, что он
спал лишь четыре часа в сутки, а остальное время думал только об этом деле.
Все это ничего. Это дело стало для него камнем преткновения. Панковский
знал, что он не просто решает судьбу человека, но делает свой собственный
выбор. Выбор между двумя мирами, между двумя полюсами, друг от друга, по
сути, неотличимыми, и к которым сам он никогда не прикасался. Через три с
половиной часа, выкурив всю пачку, Панковский вышел из своего кабинета с
улыбкой на лице.
- Hу вот, наконец-то повеселели, - с радостью сообщила снова появившаяся
Маша. (Кажется, она пробегала по коридору через каждые пять минут).
- Улыбка безработного, - объяснил Панковский, но вряд ли она поняла.
- Что-то вы долго у себя сидели. Заседание уже началось.
- Да ты что? Что же меня никто не позвал? - опешил Панковский.
- Я к вам стучала минут двадцать назад, но вы не вышли, - сказала она,
улыбнувшись.
- Извини. Где заседание? - спросил Панковский, закрывая кабинет.
- В двести четырнадцатом, - сообщила Маша и сразу исчезла.
Hедоумевая, Панковский направился быстрым шагом в конец коридора. В
двести четырнадцатом уже действительно шло заседание. За столом сидели
четыре человека, и еще один курил у окна.
- Извините, что опоздал. У меня были дела, - стал оправдываться
Панковский, заходя в кабинет.
- Hичего. Мы только начали, - сказал один из сидящих. - Присаживайтесь.
Панковский сел на свободный стул.
- Юрий Александрович, - начал другой, сидевший справа от Панковского. -
Вы, конечно, знаете, что главное и последнее слово по дело Васильева
принадлежит вам как его лечащему врачу. - Он оглядел всех присутствующих.
- И мы, безусловно, понимаем, что вам в связи с этим приходится очень и очень
нелегко. Собственно, поэтому мы здесь



Содержание раздела