Зикмунд Алексей - Герберт



Алексей Зикмунд
Герберт
Повесть
Зикмунд Алексей Константинович родился в 1959 году в Москве. Окончил
исторический факультет МГУ. Автор нескольких книг прозы. "На сегодняшний день,
- отозвался Милан Кундера о прозе А. Зикмунда, - состояние европейской литературы
таково, что о большинстве авторов и писать не хочется. О Зикмунде хочется
написать, но лучше о нем не писать. Лучше его прочесть".
Герберт сильно уставал от разговоров с родными. Когда бабушка
начинала рассказывать об отце, становилось ужасно скучно оттого, что все это
он уже слышал не раз. Остановить бабушку было просто невозможно. Например,
нужно было закашляться, притвориться, что у тебя спазмы, или уронить этажерку,
или что-то разбить - чашку, тарелку, - совершить поступок из ряда вон выходящий
- свистнуть в комнате, например. Герберту очень не нравилась сугубая конкретность
событий, вращающихся вокруг него, не нравилась уютная чистота кухни - от нее
веяло пустотой. Он любил старые карты, дуэльные пистолеты и тонкие рапиры,
- все это когда-то принадлежало дедушке Герберта - тот был адмиралом.
Если бы мы имели возможность посмотреть на Герберта со стороны, скажем, через
окно или через щелку в двери, то, верно, сочли бы странным нахождение этого
хрупкого мальчика в комнате старого адмирала. На вид Герберту можно было дать
лет десять - двенадцать, на самом же деле ему было почти четырнадцать. Матери
он почти не помнил, но знал, что она была не дворянского рода и по национальности
мадьярка, да к тому же еще и актриса оперетты. Бабушка не могла погасить свою
неодолимую ненависть к невестке - она называла ее ветреной. Герберту еще трудно
было найти конкретное определение этому слову, но он чувствовал, что это нехорошее
слово.
Бабушка - высокая худая старуха с длинным лицом и сухими руками, сплошь покрытыми
густой сеткой морщин. В кабинет деда Герберт, как правило, заходил поздно
вечером; он смотрел в черный проем окна, гладил медные и бронзовые предметы,
стоящие на столе; ему казалось, что эти вещи, созданные на рубеже веков, отдают
ему свое тепло, накопленное за долгие годы. Медные чернильницы, тяжелые каменные
стаканы для карандашей, неуклюжий квадратный пресс с головой орла были бастионом
на поле условных сражений с сутью реального.
До десяти лет он занимался только с учителем, затем был зачислен в третий
класс гимназии. С упоением вспоминалось лето перед началом учебы, такое пасмурное
и холодное, но такое счастливое. Герберт катался на маленьком пони в поместье
фон Зайца, в то время как старый Зайц, друг деда, рассматривал перелетных
птиц в большую подзорную трубу, поставленную на треногу. Фон Зайц содержал
целый выводок маленьких пони, к концу лета они очень привыкли к мальчику,
и если Герберт ехал на каком-то одном, остальные табунчиком ходили за ним.
На территории поместья была расположена молочная ферма. Так что к концу лета
Герберт сильно поправился и стал напоминать портрет юноши времен средневековья.
От матери он унаследовал смуглость и большие зеленые глаза. По вечерам, когда
исчезало солнце, а синие сумерки разворачивали бесконечную, с каждой минутой
темнеющую ткань, он вместе с хозяином поместья рассматривал старинные гравюры:
лица китаянок и мандаринов расцветали при электрическом свете, приобретая
черты потусторонние, словно то были персонажи из волшебного мира мертвых.
На ферме Герберт вставал рано. В комнате, где он жил, вовсе не было занавесок,
и солнце всегда одинаково будило его: сначала только легкий блик света т



Содержание раздела