Зиганшин Камиль - Лохматый
Камиль Зиганшин
Лохматый
Молодцеватый, несмотря на свои пятьдесят семь лет, Федор Дементьевич,
или, как его звали в деревне, Лапа, стоял, упершись сильными ногами в
широкие свежеструганные доски крыльца, и в который раз оглядывал новенький
дом зятя.
С шумом распахнулась дверь, и из нее вывалились, похохатывая, плотная,
во всем похожая на отца, дочь Наталья и высокий жилистый зять.
-- Пап, кончай смолить. Пошли в дом, замерзнешь, -- выпалила она.
-- Да, пора мне, Натаха,--сказал Лапа, кивнув на расплющенный между туч
багровый глаз солнца. И, потоптавшись у порога, неторопливо спустился по
ступенькам в пока еще неухоженный, необжитый двор.
-- Лохматый!--уверенно и властно позвал он собаку и направился к
переминающемуся с ноги на ногу от мороза и нетерпения Гнедко. Ласково
похлопал его литой круп. Расправил упряжь. Взбил в санях сено. Влез в тулуп
и удобно устроился в розвальнях, облокотившись на тугой, прикрытый
брезентом, мешок муки.
-- Бывайте здоровы! Ждем в гости, -- крикнул он, обернувшись.
Крупный, с мощным загривком кобель, крутившийся вокруг, рванул вслед
заскрипевшим саням и в мгновение ока обогнал затрусившего ровной рысцой
мерина.
Миновав поселок и густую сосновую посадку въехал в березовый с осиной
пополам лес. Солнце скрылось за холмом. Темнело.
-- А все-таки хорошо, что я в августе на новоселье не поехал, --
подумал Лапа. -- Дотянул до срока и сразу двух зайцев убил: у молодых
побывал и мясо продал. Однако, башка у меня с толком, -- самодовольно
улыбнулся он.
Дорога нырнула под гору и завиляла по стиснутой увалами долине ручья.
Сани на покатых ухабах мерно покачивали, точно баюкали. Лапа, не отпуская
вожжей, вытянулся н с удовольствием прикидывал, как распорядится выручкой.
Он не любил людей, не умеющих зарабатывать. "Лентяй или
простодыра"--говорил о таких. Да и зять тоже хорош! Буровой мастер
называется! Цемента не может подкинуть. А поди купи его... тоже
мне--порядочный! Тьфу! -- сплюнул он.
Его размышления прервало испуганное фырканье Гнедко.
Конь тревожно прядал ушами и, раздув ноздри, опять фыркнул. Бежавший
поначалу впереди Лохматый осадил к саням. Лапа обернулся и, шаря глазами по
сторонам. уловил какое-то движение вдоль увала. Смутные гени скользили по
гребню не таясь, открыто! Волки!!!
Противно заныли пальцы, отвратительно засосало под ложечкой.
-- Но! Но! Пошел! - сдавленно крикнул Лапа, наотмашь стегая мерина,
хотя тот и без того уже перешел на "галоп и, вскидывая в такт прыжкам хвост
и гриву, несся по накатанной дороге так, что ветер свистел в ушах. Деревья,
стремительно налетая из темноты, тут же исчезали за спиной. За упряжкой
потянулась вихрастым шлейфом снежная пыль.
Волки растворились во тьме. Лента дороги вместе с ручьем петлей огибала
высокий, длинный увал. Хорошо знавший окрестности матерый вожак не спеша
перевалил его и вывел стаю на санный путь к тому месту, куда во весь дух
несся Гнедко.
Лапа, нахлестывая коня, соображал, что делать: стая не могла так легко
оставить их в покое, и он чуял какую смертельную опасность таит в себе эта
петля, но повернуть обратно не решался - поселок уже был слишком далеко.
--Авось упрежу, - успокаивал себя Лапа. И, удерживая вожжи одной рукой,
другой нашарил под ногами топор.
Внезапно мерин дико всхрапнул и, взметая снег, шарахнулся в сторону -
наперерез упряжке стрелой вылетела волчья стая. Крупный волк сходу прыгнул
на шею Гнедко. Еще миг - и тот бы пал с разорванным горлом, но оглобля
саданула зверя в грудь, и он
